Кнари Владимир - Мертвый Город
Владимир Кнари
Мертвый город
(хроника истерии)
8 часов до
Людей на улице было немного. В этот час каждый старался либо
замкнуться в себе, оставшись наедине с одиночеством и пустотой, либо
же предаться самым низменным и похотливым своим желаниям, которые до
этого пытался затолкать подальше в свое естество. Да и не любой
решится выбраться на улицу в такую метель.
Что ж, Диму это только порадовало. Совершенно не хотелось видеть
сейчас горланящую толпу, а еще хуже - столкнуться с кем-то из
знакомых. Он не встретил и десятка прохожих, пока шел от дома до
завода, да и среди них лишь один произвел впечатление спешащего по
делам человека, остальные же явно лишь праздно шатались по улице, не
найдя лучшего способа убить оставшееся время.
Почему бы и нет? - подумал Дима. - Чем такой способ хуже других?
Вообще, что сейчас лучше, а что хуже, когда до конца света осталось
каких-то жалких восемь часов? Зачем вот, например, мне понадобилось
тащиться сюда сквозь метель, которую никто не ждал в середине весны?
Видно, вся природа гневается и готовится к неминуемому концу. - Он с
некоторой злостью толкнул металлическую калитку на проходной, и та
жалостливо скрипнула в ответ.
- Кто это? - тут же отозвался на скрип старческий голос из сторожки.
Ого! А ведь дядя Вова здесь, кто бы мог подумать...
Дима подошел к окну, прижался к нему лбом, пытаясь в темноте
небольшой комнатушки разглядеть говорившего.
- Дядя Вова, это я, Дима Беренков.
Старик за стеклом наконец нашарил свои очки, нацепил их на нос и все
равно подслеповато поглядел сквозь стекло на неожиданного посетителя.
- А... ты, Дима... Чего ж ты пришел, завод ведь не работает. - Даже
не дожидаясь ответа, дядя Вова махнул рукой: - Да заходи уж, раз
пришел.
Дима открыл дверь и зашел в теплую сторожку.
- Да знаю я, дядя Вова, знаю. Hо и дома сидеть не могу, - запоздало
ответил он. - Может, я и сам не знаю, зачем пришел, - тихо добавил он
себе под нос, а затем вновь обратился к старику. - Вы вот тоже здесь,
как я погляжу. - Он без приглашения уселся на свободный стул и
протянул онемевшие руки к радиатору, с завистью покосившись на
металлическую кружку, от которой так и веяло жаром и ароматом только
что заваренного чая.
- Здесь, здесь, - прошамкал старик, роясь в шуфлядке стола. - Куда
мне деться-то? Конец света, не конец, а привык я уж тут сидеть, что
поделаешь... О! - Он наконец нашел то, что искал, и поставил на стол
вторую металлическую кружку. - Чай будешь? Я тут про запас заварил,
как знал, что кто-нибудь заглянет на огонек.
- Hе откажусь.
Дядя Вова, не жалея, налил заварки с полкружки, а затем долил
кипятком из небольшого чайничка.
Минут пять они молча смаковали чай, думая каждый о своем. Затем
сторож нарушил молчание:
- Вот скажи мне, Дима, почему так получается? Столько лет жили,
верили в свое правое дело, а потом - бац! Hе в то верили,
оказывается. Зря царя скинули, зря от Бога отреклись! Может, потому и
пропадаем сейчас, что тогда отреклись, а теперь вновь уверовать не
смогли?
- Почему же не смогли? - Дима развалился на стуле, как на мягком
кресле, быстро разомлев с холода от горячего. - Да в эту минуту, поди,
почти каждый либо в храме Божьем, либо дома перед иконой сидит. Все
веруют. Даже, вон, президент давеча по телевизору покаяться призывал,
чтобы чистыми пред Богом предстать.
- Так-то оно так, - вздохнул сторож. - Да не так. Hе от веры туда
идем, а от страха. Боятся люди, что в ад этот чертовый попадут, вот и
бросились грехи замалива
