Кнорре Федор - Соленый Пес
Кнорре Федор Федорович
Соленый пес
Во многих письмах читатели задавали мне вопрос: как сейчас поживает
Солёный? Как его настоящее имя? На каком корабле он плавает? И только в двух
или трёх письмах меня спрашивали: описал ли я в рассказе всё точно, как оно
было в действительности, или, может, что-то выдумал, то есть сочинил? В ответ
я должен признаться, что ни то, ни другое не верно.
Солёный - это не одна какая-то собака и это не моя выдумка. В нём я
соединил то, что сумел подметить, узнать и понять в характере, судьбе и даже
внешности нескольких хорошо мне знакомых собак.
Мысль написать этот от рассказ родилась у меня зимним вечером в одном
южном черноморском порту. Мы с несколькими матросами, сидя на покачивающейся
палубе сейнера. разговаривали о том о сём, о сгоревшем подшипнике,
мексиканской музыке и корабельных собаках. Снег лёгкими хлопьями садился на
тёмную воду. Сигнальные огоньки на мачтах уже начинали свой долгий ночной
танец, всё ниже кивая набегавшим с моря волнам. И на многих кораблях и
корабликах, стоявших в порту, на разные голоса заливисто лаяли судовые собаки,
перекликаясь перед сном, совсем как в деревне. Вот тогда-то я и решил написать
об одной из них.
Так что, если бы в заключение этой короткой объяснительной заметки мне, по
обычаю, нужно было бы выразить благодарность тем, кто особенно помогал в этой
работе, - мне
не оставалось бы ничего другого, как с искренним уважением назвать два или
три собачьих имени. Потому что именно истории их жизни я, как сумел, передал в
рассказе о
Солёном.
Автор
Характер у его матери был удивительно покладистый и уживчивый. Никто лучше
её не умел ладить с соседями-людьми и собаками. Разве только с кошками во
дворе у неё разыгрывались иной раз шумные скандалы,
Она была очень неглупая пожилая собака и умела дорожить своим скромным
положением в жизни.
Как-никак у неё свой собственный дворик. Треснутая глиняная миска, всегда
дочиста вылизанная её языком. Конурка под крыльцом хозяйского дома.
Роскошью это не назовешь, но в собачьей жизни и за это приходится
держаться.
Конечно, ей отлично было известно, что есть такие собаки, которые живут
прямо в комнатах, водят за собой по улицам людей на прогулку или с глупым
видом высовывают морды из окошек проезжающих автомобилей. С ними у неё не было
ничего общего, она им не завидовала да и за собак настоящих не считала.
С неё было довольно и того, что она не бродяжка какая-нибудь, не бездомная
уличная попрошайка, а настоящая дворовая собака при своём деле: охраняет двор
и свою миску, а заодно и хозяйский дом.
Зимой ей приходилось порядочно помёрзнуть, особенно по ночам, когда
ледяной ветер злобно вдувал в каждую щёлку её конуры колючую струю, так что
шевелилась шерсть на спине.
Но здесь, на берегу тёплого моря, зима продолжалась недолго, приходила
мягкая, душистая весна и начиналось долгое лето, пыльное и знойное.
И каждое лето повторялось одно и то же. На неё надвигалось событие,
которое она предвидела, каждый раз задолго с ужасом чувствовала его
приближение и каждый раз пыталась бороться, напрягая всю свою
сообразительность и хитрость.
Она делала всё, что могла. В самом дальнем углу двора она заранее
прорывала подкоп под фундамент и там, за камнями, в темноте, спрятавшись от
людей, в тревоге и страхе укрывала свой выводок-пять или шесть щенков,
беспомощных и слепых.
Хозяин её звал к себе, манил, ругал, совал в угол палку и кидал камушки,
чтоб заставить её выйти. Она всё терпела молча, не подавая
